Федор Ильич даже не проснулся – подскочил от звука сработавшего будильника, больно ударившись локтем о тумбочку. Часы показывали 7:40.
– Что за хрень? – спросил он непонятно кого, ибо в квартире не было, точнее, не предполагалось собеседников. Даже тараканов. Идеальная чистота была заслугой приходящей домработницы.
– Подъем! – донесся откуда-то с улицы каркающий голос. – Доброе утро!
– Вот ведь глотка луженая, – поморщился Федор Ильич, выглядывая в окно. Вопли неопознанного любителя утренних побудок долетали до четвертого этажа даже через двойной стеклопакет.
Крикун был мысленно послан в самую дальнюю точку мироздания – ту самую, название которой на карте не пишут ввиду крайней неприличности. Новый мобильник отправился за ним, по горячим следам. В наказание за то, что самопроизвольно установил будильник на такое возмутительно раннее утро.
Мозг, принудительно переключенный на режим «пробуждение», посоветовал добавить к списку ссыльных еще и менеджера из салона связи: однозначно его рук шуточка, кто ж еще додумается шаловливыми ручками потыкать в свежайшую модель телефона. Он, однозначно, падла понаехавшая.
Федор Ильич потопал на кухню. Обычно он раньше девяти глаз не открывал. Статус генерального директора, а точнее – собственника успешного рекламного агентства давал это неоспоримое преимущество: не подрываться на работу в разгар утренних пробок.
Сегодня все пошло не так – и настроение от этой мысли сразу устремилось к минусовым значениям.
Наскоро залив в организм две чашки кофе, Федор Ильич резонно подумал: раз такое дело, есть повод сделать сотрудникам сюрприз и появиться в офисе раньше обычного. А то, может, они там расслабляются и чаи гоняют все утро вместо того, чтобы деньги зарабатывать!

На работу господин генеральный директор явился в еще более поганом настроении: естественно, в час пик он собрал все возможные пробки, опоздал на полчаса (хотя никуда, по сути, и не торопился). Поэтому раздражало его сейчас решительно все.
Сначала взбесил персиковый цвет обоев, который, как уверял дизайнер, никогда не выйдет из моды. Потом в нос ударил запах дешевого чая, благоухавшего на весь опен-спейс. Этот взрывоопасный коктейль химикалий назывался, кажется, «ягодный букет».
Предположительно потому, что ягоды для него выращивали в специальных ягодицах, судя по амбре...

Окончательно в состояние зверства Федор Ильич впал, проходя мимо очередного прилизанного и чуть зашуганного мальчика-стажера. Как звали каждого из них, запоминать не было надобности – они менялись раз в пару месяцев. Приходили на должность менеджера по работе с клиентами, соглашались на зарплату в двадцать тысяч и премию за выполнение плана (который мало кому удавалось выполнить). Зато получали вожделенный «опыт работы в крупном рекламном агентстве» и счастливо упархивали куда-то еще. А крупное агентство получало практически дармовую рабочую силу для общения с клиентами, не стоившими драгоценного времени реальных специалистов. Однако старательные мальчики и девочки за счет количества тащили в общий котел немалые в сумме деньги.
И безымянный юноша сейчас тоже старательно кого-то окучивал. Короткого взгляда хватило, чтобы понять: очередная тетка из числа мечтательниц о бизнесе. Носится с каким-нибудь прожектом типа «онлайн-школа счастливых мам».

А этот с ней как с писаной торбой…
С одной стороны, по сути правильно носится, подумал Федор Ильич. У стажеров был жесткий план на месяц для получения обещанной премии: не меньше пяти клиентов и миллиона выручки. Иначе получи голую зарплату, если не способен качественно выполнять свои обязанности.
И желторотые хватались за любые звонки, перли в компанию всех подряд – психологов, инста-мамочек, фитнес-тренеров. С которых, как от стрижки свиньи, визгу много, шерсти мало. Оно и понятно, где ж они, мелкотравчатые, контракт с Илоном Маском возьмут? Их паства – все те, кому взрослые спецы в агентстве даже «здрасте» не скажут. Потому что потом придется метаться, уговаривать и оправдываться за каждую потраченную тысячу.
– ...но я же не могу совершить чудо! – мямлил стажер, затравленно глядя на тетку и едва не плача.
– А ты смоги! – рявкнул подкравшийся со спины Федор Ильич. И остался крайне доволен произведенным шумовым эффектом. Оба собеседника подпрыгнули. Посетительница по-детски ойкнула, а мальчишка сначала завертел головой как сбрендивший филин, а потом пошел алыми пятнами по всему безусому лицу.

«Так тебе, салабон!» – мысленно позлорадствовал господин директор и хотел было направиться в кабинет. Но уже через пару шагов его настиг тот самый новичок.
– Федор Ильич, на минуточку. Там это… Женщина.
– Первый раз бабу увидел? Подсказать, что с ней делать?
– Она кондитер, – заблеял мальчик, еще больше краснея. – У нее инстаграм и бюджет тридцать тысяч. И то я сомневаюсь, что не кредитный. Она хочет заказать продвижение, а я не знаю, что предложить на эту сумму, чтобы с гарантией сработало… Может, таргет?
– Какой, в жопу, таргет?! Какой, нахрен, кондитер?! Ты о чем? – не задумываясь о громкости, завопил окончательно взбесившийся Федор Ильич. – Ты своего и моего времени на это дерьмо в сахаре потратишь больше, чем оно того стоит. Гони ее в шею!
– Но...
– Задрали уже эти бизнес-мечтатели! Приходят с тремя копейками и гарантий требуют! Она дура набитая! Кондитер! Будет тебя каждый день спрашивать, чем рекламная кампания от рекламного кабинета отличается! И ты будешь лекции ей по часу читать? А работать кто будет, Пушкин Александр Сергеевич?
– Но кондитер же и не обязан знать, что такое рекламный кабинет, это наша работа...
– Вот и работай! С нормальными клиентами, а не с этими побирушками!
Краем глаза разбушевавшийся господин директор увидел, что женщина-кондитер с бюджетом в тридцать тысяч стоит буквально в паре метров от него. Растерянная, закусив губу, чтобы не разрыдаться прямо здесь. И стало так противно… Ходят тут, время тратят. Хоть бы научились чему, прежде чем лезть в бизнес. В «Пятерочку» иди пирожки лепить!

– Чайка-менеджмент, – вздохнул юноша-стажер, садясь обратно за стол. Клиентка, не попрощавшись, ушла, точнее, убежала из офиса.
– Чего? – переспросила из-за соседнего стола девица с ядовито-красным маникюром угрожающей длины.
– Да наш этот… – юноша кивнул на кабинет высокого начальства. – Подлетел, наорал, насрал и улетел.
– Ну, такая у него модель управления, – пожала плечами барышня. – По крайней мере, он – успешный бизнесмен. Миллионер, между прочим.
И томно-мечтательный взгляд устремился на закрытую дверь приемной. В компании только молчаливый сантехник не знал (возможно, в силу отсутствия личного интереса), что Федор Ильич к своим сорока годам был преступно холост.

Секретарша, точнее, офис-менеджер Леночка сунула напудренный нос в начальственный кабинет. Начальство злобно клевало какие-то бумаги.
– Федор Ильич, тут к вам господа… ээээ… – Леночка попыталась прочитать написанное на визитке. – Стэн...
– Ничего, мы сами представимся, – секретаршу нахально отодвинули прочь от двери и в кабинете остро запахло черемухой.
– Чем могу?.. – Федор Ильич оторвался от бумаг и воззрился на вошедших. – О нет, вам я точно ничем не могу помочь.
– Это прискорбно, – сообщил один из посетителей. Патлатый рыжий мужик в засаленных камуфляжных штанах, стоптанных ботинках на босу ногу и мятой футболке с мальтийским крестом. Рядом с ним стояла тетка – эта, судя по виду, сбежала со съемок фильма про арабских боевиков. И даже не подумала снять в помещении темные очки.
– Я серьезно, – господин генеральный директор уже перешел к стадии кипения. – Мелочи нет. Кончилась. Могу носки подарить.
– А зачем? – не понял рыжий. – Себе оставь. Пригодятся. Я бы и запасные рекомендовал. Так, на всякий случай.
– Лена! – Федор Ильич вскочил. – Ты зачем пустила сюда этих наркоманов? Что стоим? Я уже сказал. Я вам ничем не помогу!
– А нам и не надо, – тетка в арабских шмотках продемонстрировала хищный оскал. – Это мы вам будем помогать.
– Сдурели что ли? Вон отсюда, бомжатина! Лена! Охрану вызови!
Посетители синхронно пожали плечами и вышли. Дверь аккуратно закрылась.

– Стэн? Ну мы же пытались по-хорошему? – тетка-из-фильма уселась прямо на стол секретарши Леночки. Чем сильно последнюю изумила. До молчаливого ступора.
– Ага, – подтвердил рыжий.
– Мы же честно попытались?
– Да.
– Тогда что, план Б?
– Vamos, хуле.